Неточные совпадения
Обе принялись
целовать ее и успокаивать. Но она наотрез отказалась идти к обеду и к завтраку, пока все не перебывали у ней в комнате и не поздравили
по очереди.
По окончании всенощной все подходят к хозяевам с поздравлениями, а дети
по очереди целуют у старой полковницы ручку. Старушка очень приветлива, всякому найдет доброе слово сказать, всякого спросит: «Хорошо ли, душенька, учишься? слушаешься ли папеньку с маменькой?» — и, получив утвердительный ответ, потреплет
по щеке и перекрестит.
— Прелестные! — поспешил согласиться я,
целуя всех
по очереди.
Я опять прерываю на минуту речь, но на этот раз не
по собственному движению, а потому, что тайные советники, возгордившись похвалой, обходят присутствующих и всем
по очереди подставляют свои скользкие щеки для наложения
поцелуя. Наконец движение прекращается, и я продолжаю...
Когда Настеньке минуло четырнадцать лет, она перестала бегать в саду, перестала даже играть в куклы, стыдилась
поцеловать приехавшего в отставку дядю-капитана, и когда,
по приказанию отца,
поцеловала, то покраснела; тот, в свою
очередь, тоже вспыхнул.
— Правда, что взамен этих неприятностей я пользуюсь и некоторыми удовольствиями, а именно: 1) имею бесплатный вход летом в Демидов сад, а на масленице и на святой пользуюсь правом хоть
целый день проводить в балаганах Егарева и Малафеева; 2) в семи трактирах, в особенности рекомендуемых нашею газетой вниманию почтеннейшей публики, за несоблюдение в кухнях чистоты и неимение на посуде полуды, я
по очереди имею право однажды в неделю (в каждом) воспользоваться двумя рюмками водки и порцией селянки; 3) ежедневно имею возможность даром ночевать в любом из съезжих домов и, наконец, 4) могу беспрепятственно присутствовать в любой из камер мировых судей при судебном разбирательстве.
Выпили еще
по одной, и затем Иудушка умолк: очевидно, он еще не вполне оправился после своей продолжительной одичалости. Только после обеда, когда Аннинька, выполняя родственный обряд, подошла поблагодарить дяденьку
поцелуем в щеку, он в свою
очередь потрепал ее
по щеке и вымолвил...
Я не буду описывать, как, наконец, Антон Антонович Сеточкин, столоначальник одного департамента, сослуживец Андрея Филипповича и некогда Олсуфия Ивановича, вместе с тем старинный друг дома и крестный отец Клары Олсуфьевны, — старичок, как лунь седенький, в свою
очередь предлагая тост, пропел петухом и проговорил веселые вирши; как он таким приличным забвением приличия, если можно так выразиться, рассмешил до слез
целое общество и как сама Клара Олсуфьевна за таковую веселость и любезность
поцеловала его,
по приказанию родителей.
А людям было невыносимо сидеть сложа руки или стоять
по целым суткам на часах против невидимого и, как все были убеждены, несуществовавшего неприятеля, питаться скверною пищею и ждать своей
очереди заболеть.
Цирельман и его жена Этля — старая не
по летам женщина, изможденная горем и голодной, бродячей жизнью — были бездетны. Они жили на краю местечка, снимая угол у вдовы сапожника, которая, в свою
очередь, нанимала за два рубля
целую комнату, переделанную из яичного склада. В огромной и пустой, как сарай, комнате, вымазанной голубой известкой, стояли прямо на земляном полу не отгороженные никакими занавесками две кровати: у одной стены помещалась вдова с четырехлетней девочкой, а у другой — Цирельман с женой.
А девочки волновались, кричали, окружили фрейлейн,
целовали ее
по очереди и даже
по нескольку сразу, так что чуть не задушили, — одним словом, всячески старались выразить искреннюю привязанность своих горячих сердечек.
На классной доске висел маленький золотой крестик, очевидно, снятый с чьей-нибудь шеи, и девочки, став длинной шеренгой, подходили и
целовали его
по очереди.
Девочки, вдоволь накричавшись и нашумевшись, снова принялись за прерванное занятие. Они подходили
по очереди к золотому крестику и
целовали его. Валя Лер, в качестве благородного свидетеля, серьезно и важно следила за выполнением присяги. Наконец, когда все уже приложились к кресту, она громко заявила на весь класс...
С общего совета составили проект; наняли прекрасный дом; пригласили отличных учителей; на содержание института определили
по 5000 руб. ассигнациями в год с каждого воспитанника; главный надзор за ходом учения и образом жизни воспитанников и вообще всю дирекцию института приняли на себя непосредственно, и
по очереди каждый из нас в свою неделю должен был посещать институт раз или два в день, непременно требовал отчета в успехах и поведении учеников: просматривать лекции преподавателей и давать приказы, направляя все к общей
цели заведения.
— Да. Ни больше ни меньше как ряд этюдов
по эстетическим теориям. Вещь будет обширная. Работы на
целых три-четыре года. Теперь на
очереди Адам Смит.